Кучера С.

Глава 3

[Учение о сыновней почтительности применительно к] чжухоу ^[1]

[Если те, кто] наверху^[2] не надменны, [то, хотя их позиция] высока, [им] не угрожает опасность [быть свергнутыми]; [если они] ограничивают [свои] расходы [и] блюдут законы, [то, хотя их амбары] заполнены, [они] не расточительствуют. [Если их позиция] высока, но [им] не угрожает опасность [быть свергнутыми], то [они] надолго сохранят [своё] высокое положение^[3]; [если их амбары] заполнены, но [они] не расточительствуют, то [они] надолго сохранят [своё] богатство. [Если] богатство и высокое положение останется при них^[4], то только тогда^[5] [они] смогут сохранить своё государство^[6] и обеспечить спокойствие своему народу. В этом и проявляется «сыновняя почтительность» чжухоу.

В Ши [цзине] сказано^[7]:

Дрожа и трепеща, [надо быть] осмотрительным,

Как будто приблизился к глубокому омуту,

Как будто ступаешь по тонкому льду!^[8] 

1. ↑ В древнекитайском обществе постепенно возникла элитарная прослойка наследственной аристократии, состоявшая из нескольких иерархических пластов. В период Шан-Инь (XVIII–XII или XVII–XI вв. до н. э.; подробнее о хронологии Шан-Инь см. [10, с. 92–96, 127, 155–156]) существовали два титула: хоу 侯 и бо 伯. Кроме того встречается гун 公 в сочетаниях до гун 多公 — «многие гуны» и сань гун 三公 — «три гуна», для обозначения додинастийных, полулегендарных вождей племени Шан-Инь, и, наконец, цзы в качестве топонима и родовой фамилии шан-иньцев (см. [67, с. 57–58, 136–137, 227; 41, т. 1, цз. 3, с. 91; 13, с. 166]). Фан Вэнь-лань предполагал, что цзы 子 уже тоже было титулом удельного правителя (см. [49а, с. 59]). Таким образом, в шан-иньское время сложились прочные предпосылки для возникновения в чжоуском Китае системы у дэн 五等 — «пяти рангов знатности», или «пяти титулов» (см. [32, т. 1, с. 379; 3, № 845]). В главе «Ван чжи» («Установления правителя») «Ли цзи» они перечислены в порядке, вошедшем затем в историю, а именно: гун, хоу, бо, цзы, нань (см. [31, т. 20, цз. 12, с. 501; 94, с. 209; 87, т. 1, с. 263]); ср. [37, т. 40, цз. 10а, с. 427; 58, цз. 10, с. 400; 92, с. 818], где в данную схему включён и Тянь-цзы). Все эти титулы давались чжоуским ваном вместе с наделом земли, размер которого, в принципе, был тем больше, чем выше титул. Владение становилось наследственным, его управление целиком находилось в руках владельца, но взамен он должен был служить Сыну Неба, в частности являться ко двору, платить дань, участвовать в военных походах и т. п. Среди этих титулов один, а именно хоу, видимо, в силу его древнего происхождения и знатности, с добавлением к нему частицы-местоимения множественности чжу 诸 — «все» [3, № 2625]), превратился в устойчивый термин чжухоу, означающих как всех удельных правителей вместе взятых, так и, по традиции, каждого из них в отдельности. Он появляется даже в таком неисторическом труде, как «И цзин», нередко встречается в «Шан шу», «Го юй» поясняет, что чжухоу получали от вана весной и осенью приказы, как управлять вверенным им народом; простое же его упоминание имеет место во многих пассажах древнекитайских источников (см. [68, т. 1, цз. 2, с. 95; 80, т. 4, цз. 18, гл. 22, с. 650, гл. 24, с. 677, цз. 19, гл. 25, с. 691; 24, цз. 1, с. 12, а также 7, 8, 14 и др.; 75, т. 28, цз. 13, с. 521, 524, 525, цз. 14, с. 547, 548, цз. 19б, с. 796, 802, цз. 20, с. 824, 826; 90, Pt. II, с. 531, 560, 562; 84, с. 336, 358, 359; 14, с. 152, 163, 269, 270, 277]). В тексте «Сяо цзина» он используется в первом значении, ибо Конфуция, естественно, интересовала вся социальная прослойка в целом, а не отдельный её представитель.
2. ↑ Те, кто наверху, т. е. чжухоу.
3. ↑ Выражением «высокое положение» нами передан использованный в оригинале знак гуй 贵, имеющий словарные значения «дорогой, дорогостоящий, благородный, достойный, уважаемый» и т. п. (см. [3, № 13832; 88, № 3636; 85, с. 880; 32, т. 10, с. 147; 51, т. 6, с. 3632–3633]). В древнем Китае в применении к социальной структуре общества он сам по себе или в оппозиции к своему антониму цзянь 贱 («дешёвый, недорогой; худородный, низкий, достойный презрения»; см. [3, № 11617; 88, № 868; 85, с. 884; 32, т. 10, с. 246]) означал «высшие слои общества, благородные люди, аристократия» и т. п. Несколько позже, с периода Саньго (III в. н. э.), в соединении со знаком цзу 族 («клан, фамилия, род, племя»; см. [3, № 8688]) гуй образует слово гуйцзу (см. [79, т. 2, цз. 19, с. 573]), означающее «аристократия, знать» (см. [3, № 13832; 18, с. 256; 60, т. 2, разд. ю, с. 94; 61, т. 2, с. 3266; 88, № 3636]).
4. ↑ Буквальный перевод фразы: «[если] богатство и высокое положение не покидают их тела» [53, с. 7; 44, цз. 2, с. 55; 43, цз. 2, с. 1а].
5. ↑ В оригинале: жаньхоу 然后 — «а потом, а затем, только после чего (этого); afterward, then, after that» (см. [3, № 14934; 88, № 3072; 18, с. 568]).
6. ↑ Букв.: «смогут сохранить алтари Земли (шэ 社) и Злаков (цзи 稷)». Знак шэ означал духа земли и деревянную табличку, изготавливавшуюся в его честь (см., например, [42, гл. 1а, с. 8/15–16; 33, цз. 3, с. 75; 92, с. 33]); засаженный деревьями холмик, у которого совершались жертвоприношения духу земли (см. [33, цз. 3, гл. 3, с. 75; 34, цз. 4, гл. 3, с. 63–66; 92, с. 33–34]), или невысокий искусственно созданный курган из земли пяти цветов, символизировавших пять сторон света: голубой — восток, красный — юг, белый — запад, чёрный — север (и Небо), жёлтый — центр (и Землю) и одновременно политическое единство Поднебесной с ваном в центре и чжухоу по четырём сторонам — при инвеституре они получали от чжоуского правителя пригоршню земли цвета, соответствовавшего географическому расположению их удела по отношению к владению Тянь-цзы для основания шэ на своей территории (см., например, [80, т. 3, цз. 7, 8, 11, гл. 2, 5, 3, с. 238, 278, 373–374, т. 4, цз. 15, гл. 14, с. 526; 75, т. 31, цз. 48, с. 1942; 74, т. 34, цз. 27, с. 811–812; 31, т. 25, цз. 46, гл. 23, с. 1915; 17, т. 9, цз. 63, с. 2749; 90, Pt. I, с. 155, 199, Pt. II, с. 295, 423; 91, Pt. II, с. 665, 667]); наконец — само жертвоприношение духу земли (см., например, [80, т. 4, цз. 15, гл. 14, с. 526; 31, т. 21, цз. 15, гл. 6, с. 709; 20, цз. 13, гл. 19, с. 233; 90, Pt. II, с. 423; 94, с. 259; 84, с. 260]). Относительно шэимеется интересный археологический материал, о чём нам приходилось уже писать (см. [10, с. 116–120]). Несколько значений и у иероглифа цзи: просо [81, цз. 8, гл. 13, с. 324]; чиновник, который заведовал земледельческими работами (см., например, [75, т. 32, цз. 53, с. 2153; 91, Pt. II, с. 729, 731; 84, с. 25]); дух пяти злаков (см., например, [31, т. 25, цз. 46, гл. 23, с. 1918–1919; 87, т. 2, с. 269; 95, с. 208]; содержание понятия у гу 五谷 («пять злаков») несколько варьируется у разных авторов, но почти всегда в нём присутствует просо сорта цзи (см., например, [69, т. 1, цз. 2, с. 2а; 37, т. 39, цз. 5б, с. 237; 73, т. 3, цз. 7, гл. 10, с. 14б], во всех случаях — текст и комментарии к нему); жертвоприношение духу злаков, а также алтарь для осуществления данной церемонии (см., например, [19, цз. 6, гл. 23, с. 145; 23, гл. 23, с. 335; 20, цз. 13, гл. 19, с. 249; 17, т. 4, цз. 25б, с. 1269]). В древнекитайских текстах шэ и цзи иногда выступают отдельно, однако довольно часто составляют устойчивое словосочетание шэцзи, которое, кроме обладания приведёнными выше значениями (см., например, [80, т. 3, цз. 8, гл. 5, с. 278; 37, т. 40, цз. 14а, с. 604; 90, Pt. I. с. 199; 92, с. 985]), иносказательно означает «государство, Поднебесная» (см., например, [75, т. 32, цз. 58, с. 2362; 31, т. 20, цз. 10, гл. 4, с. 441, 443, 444, 448; 48, с. 8, № 0091; 18, с. 604; 91, Pt. II, с. 822, 825; 94, с. 181, 183, 185; 87, т. 1, с. 225, 228, 229, 232–233]; о надписях на бамбуковых планках см., например, [47; 48; 72]). Именно так, по моему мнению, следует трактовать выражение шэцзи в тексте «Сяо цзина». Из приведённых выше материалов один пассаж заслуживает особого внимания. Мэн-цзы говорит: «[В Поднебесной] народ является самым драгоценным (гуй; ср. коммент. 3), шэ и цзи следуют за ним, правитель же — самый лёгкий [по своей весомости]» [37, т. 40, цз. 14а, с. 604; 92, с. 985]. Представляется, что Мэн-цзы высказывает здесь весьма радикальный взгляд на позицию правителя в государстве, революционный не только для его времени, но и для современности, которая характеризуется прямо обратным расположением названных трёх элементов. По своему духу же мнение философа совпадает с тем, что в переводимой главе излагает его великий учитель.
7. ↑ Данная цитата взята из стихотворения «Сяо минь» — «Малое осеннее небо» (у А. А. Штукина — «Ода о неправых советниках»; см. [16, с. 258]) раздела «Малые оды» «Ши цзина» (см. [36, т. 7, цз. 12, с. 1002; 96, Pt. II, с. 333]) и является его завершением. В интерпретации А. А. Штукина она звучит так: И страхом страшась, весь дрожу я, предвидя беду! / Как будто, приблизившись к бездне глубокой, стою, / Как будто я первым ступаю по тонкому льду [16, с. 259].
8. ↑ Особенность китайского языка заключается, среди прочего, в том, что в нём очень легко выражается сама идея какого-то события или действия, без уточнения, кто и когда был в них замешан. Она практически не может быть внятно передана средствами русского языка, ибо набор слов «трепетать, быть осмотрительным, как будто быть близ глубокого омута, как будто ступать по тонкому льду» ставит перед переводчиком трудную проблему выбора адекватного решения. В конкретном случае стихотворения «Сяо минь» неясно, идут ли приведённые слова от ego, т. е. от автора стиха, как их интерпретирует А. А. Штукин, или действующим лицом является народ, который страшится грядущей беды, вызываемой бездарным и глупым правителем и таким же его окружением (так понимает данный пассаж Легг: «We should be…»; см. [96, Pt. II, с. 333]), или же, наконец, речь идёт о том, что сам властитель должен опасаться будущих бед. Такие сомнения существуют, однако, только в отношении оригинала, т. е. «Ши цзина», тогда как контекст «Сяо цзина» показывает, что Конфуций связывал цитату с чжухоу, которые и должны быть осмотрительными, т. е. не зазнаваться, не транжирить государственных денег, соблюдать соответствующую их рангу «сыновнюю почтительность», ибо это единственный путь избежать возможных бед.