Жанр ши в поэзии III—VI вв.

 
 
Примерно с III в. на протяжении почти тысячи лет ведущим поэтическим жанром становятся стихи-ши. Слово ши первоначально, а часто и впоследствии обозна­чало вообще стихи. Как жанр, стихи-ши обладают следующими особенностями: равностопность строк (чаще встречаются пяти- и семисложные строки); неограниченность количества строк — от четырех до многих десятков; наличие смысловых и грамматических параллелизмов в соседних строках; соблюдение правил чередования музыкальных тонов и рифмовки окончания строк. Эти правила были не столь строги в ран­них стихах-ши, как в эпоху «золотого века» поэзии — Тан (618—907).
 
В отличие от таких жанров, как юэфу, цы и цюй, стихи-ши не связаны непосредственно с музыкальными мелодиями; заметен также относительно меньший удельный вес в них любов­ной лирики.
 
После распада империи Хань северные районы были захвачены кочевыми племенами, которые попеременно вытесняли друг друга. На юге страны власть также неоднократно переходила от одной династии к другой. Во времена Троецарствия, в эпоху Южных и Северных династий (III—VI вв.) человеческая жизнь непрерывно подвергалась опасности и люди пытались обрести опору в поисках эликсира бессмертия, в даосской теории «недеяния», в учении буддизма. Члены поэтического содружества «Семь мудрецов из бамбуковой рощи» (Чжу линь ци сянь) были объединены общностью пристрастий к свободе, к простому человеческому общению, к красоте природы, к исповедальному и выразительному человеческому слову. В сообщество входили Жуань Цзи (210—263), Цзи Кан (223—262) и др. Откровением для современников явился цикл Жуань Цзи «Юн хуай цзи» («Пою о чувствах»), состоящий из 82 пятисловных стихов. Они создавались в разное время и отражают перемены в мировосприятии поэта, который в эпоху своеволия правителей и военных конфликтов стремился осознать предназначение человека. Владевшие им в молодости помыслы о свершении благородных дел были рассеяны действи­тельностью с ее политической борьбой, заговорами, убийствами, сменой властей. Поэт, как и большинство его современников, жил под постоянной угрозой смерти и был вынужден ради самосохранения находить безопасную манеру поведения. Конкретные политические события не становились предметом изображения в его поэзии, а были лишь импульсом к эмоциональ­ному отклику и к философским размышлениям. Чувство опасности и ощущение бессмыслен­ности жизни, лишенной высокой цели, обостряли восприятие бега времени. Даосская фило­софия, которая была близка Жуань Цзи, не приносила утешения. Общение с друзьями давало лишь временное успокоение, поскольку часто случались разлуки и смерти. Страдающая душа поэта не обретала покоя и в мире природы, который был более предпочтителен, чем мир властительных чиновников, но дыха­ние холодного и безмолвного космоса усиливало ощущение неотвратимости старости и смерти. Понимание власти над че­ловеком законов природы и его зависимости от общества окра­шивало лирику Жуань Цзи в печальные, подчас трагические тона. Но иногда наряду с темой бренности в стихах говорится о приятии поэтом жизни, о необходимости ценить ее радости.
 
Стихи «Пою о чувствах» фиксировали переменчивое, рефлекси­рующее, противоречивое душевное состояние. Введенный им в поэтическую практику принцип составления стихотворных циклов был воспринят последующими литераторами.
 
Мировосприятие Цзи Кана было многоплановым: конфуциан­ские этические представления сочетались с даосской верой в принцип естественности и в возможность человека с помощью снадобий достичь долголетия, с идущим от Лао-цзы и Чжуан-цзы неприятием внешнего ритуала. Помимо воли вовлеченный в политическую борьбу, он был обвинен в отрицании конфу­цианского учения и казнен. В тюрьме им была написана скорб­ная и мужественная поэтическая исповедь. О своем гордом и не­преклонном характере он говорил в цикле стихов, написанных при проводах старшего брата в армию. Приверженность даосиз­му определяла трактовку любой темы. Священная для конфуцианцев древность истолковывалась Цзи Каном в даосском духе (цикл «Лю янь ши» — «Шестисловные стихи», хотя более характерны для него стихи четырехсловные).
 
Во время недолгого объединения страны под властью династии Цзинь (265-420) возросла поэтическая активность. Признанным авторитетом в поэзии был Лу Цзи (261-303), писавший в трех жанрах — оды-фу, юэфу и классические стихи-ши. В большей части юэфу он строго следовал теме и лирическому содержанию оригинального народного произведения. Ему принадлежит определенная заслуга перехода от простого и безыскусного языка фольклорных песен к литературному языку, который отражал серьезную творческую работу автора. Лу Цзи тяготел к красочному, изысканному стилю, использовал книжные образы и выражения из старинных сочинений, большое место отводил искусно сочиненным параллелизмам. В трактате «Вэнь фу» («Ода изящному слову») он писал, что стихи «за чувством идут и становятся ярко изящными». В его стихах отражалось эмоциональное состояние человека, жившего в неспокойное время. За неудачу в военных действиях Лу Цзи был убит одним из князей.
 
Цзо Сы (252?-305?) приехал в столицу Лоян вслед за младшей сестрой, взятой во дворец, мечтал о службе, но убедился, что предпочтение отдается наследственной знати. В цикле «Юн ши ши» («Стихи на историческую тему») он писал о прошлом, но обличал современное ему общество, не желающее ценить талант людей незнатного происхождения. В стихах звучит не жалоба, а ду­ховное превосходство над бездарными и ограниченными. Он шел от реальных впечатлений, язык его прост и пластичен. Лю Кунь (271-318) выражал стремление помочь родине избавиться от внутренней военной смуты и защитить ее от иноземцев. Ему удавалось искренне передать утрату веры двору, возмущение происходящим, горькие воспоминания о былом государствен­ном величии и порядке. Он участвовал в боевых действиях и был убит предателем.
 
Знаток гадательного искусства, последователь учения Лао-цзы и Чжуан-цзы, увлеченный рели­гиозным даосизмом и поисками эликсира бессмертия, Го Пу (276-324) преуспел в разработке темы «путешествия к небожителям», обращение к которой также диктовалось желанием уйти от страшной действительности и оказаться в высокой сфере духовной чистоты. Творчество Го Пу способствовало распространению сюань янь ши — «стихов о сокровенном», которые в терминах даосского учения излагали отвлеченные идеи и постулаты. Го Пу был обвинен в заговоре и казнен. В Китае великий поэт, хотя и был связан с бытовавшими в об­ществе идеями и представлениями, все же в силу своей не­обычайной индивидуальности утверждал особый тип личности, который, будучи запечатленным в бессмертных стихах, вызы­вал почтение, желание подражать. Наряду с философско-ре­лигиозными учениями поэзия выступала мощной силой, фор­мирующей тип личностного поведения, этнопсихологические черты, характер ценностных ориентиров. Тао Юань-мин (365-427) явил пример ухода от пошлости и суеты чиновничь­его мира к жизни на лоне природы, среди трудового люда: «Вам меня не обвить, путы выгодных мест и чинов! Правду в сердце взращу под соломенной крышей простой, так чтоб мог я себя человеком достойным назвать!» Традиционный конфликт меж­ду человеком и обществом Тао Юань-мин разрешил по-своему, и указанный им путь явился откровением. У него конфуциан­ская вера в благодетельное правление мудрых императоров древности соединялась с даосскими представлениями об идеальной стране, где люди не знают чиновников, налогов и войн. Такой край описан им в прозопоэтическом произведе­нии «Тао хуа юань цзи» («Персиковый источник»). Талант Тао Юань-мина существовал сразу в нескольких измерениях, для него не был существен выбор между высоким и низким, ду­ховным и бытовым. Хотя тема труда раскрывалась только через образ самого поэта, воспевавшего радость, которую доставляла ему работа в поле, появление подобных стихов означало серьезный сдвиг в эстетическом восприятии действительности. Он сблизил поэзию с будничной, повседневной жизнью, наполненной обыденными радостями и заботами.
 
Но от этого его творчество не лишилось философской глубины. Сочетание эмоционального отклика, художественного восприятия и философской мысли обнаруживается в цикле из 20 стихов «За вином», в котором видна попытка найти ответ на волновавший многих его современников вопрос: в чем смысл и ценность человеческой жиз­ни? В своих раздумьях он опирался на многие исторические примеры и высказывания древних мыслителей, сопоставлял противоположные взгляды и заставлял читателя не подчиняться мнению авторитетов, а присоединяться к работе мысли автора. Он скептически относился и к конфуцианской теории воздаяния Небом за добро и зло, и к даосской вере в бессмертие. Частое общение с буддийскими монахами и интерес к учению не помешали ему отказаться от приглашения основателя буддийского Общества Белого лотоса (Байлянь-шэ) вступить в него, так как независимому уму и вольному духу поэта претили религиозный ритуал и ограни­чивающие предписания. Достижение гармонии с природой было для Тао Юань-мина идеалом и реальной практикой. Он не мог не видеть невзгод жителей деревни («Сочувствую крестья­нам»), но жизнь деревни и нравственные черты земледельцев воспринимались им на фоне пороков правящего сословия, поэтому его стихи воссоздавали преимущественно светлые, радостные и красивые стороны сельского уклада. Принципом «естественности» (цзы жань) обусловлены особенности стихотворной речи Тао и характер ее образности.
 
Взгляды наследственной аристократии, которая ценила независимость от центральной власти, любила роскошь, изысканные беседы и литературные занятия, а также увлеченность буд­дийским учением во многом определили духовные черты и особенности творчества Се Лин-юня (385—433). Он был смел и честолюбив, не боялся рисковать в политической борьбе и по доносу был казнен. Ему довелось жить в ссылке в родовом поместье, где он проводил время в беседах с буддийскими и даосскими монахами, с литераторами и каллиграфами. Се Лин-юнь любил путешествовать с большой свитой, и его охватывало чувство радости человеческого бытия и восхищение красотой природы, что ему удавалось передать в пейзажной лирике, крупнейшим мастером которой он по праву считается. Его картины природы обрели самоценность, выступали объектом эстетического восприятия, служили рас­крытию тайн взаимоотношений человека и окружающего мира. Автор одухотворял природу, воссоздавал ее потаенную изменчи­вость и первозданность, достигал в общении с ней нравствен­ного обновления. Недостатком его пейзажной лирики порой были мозаичность описания, перенасыщенность деталями, искусственная привязка к пейзажному изображению открытого изложения даосских и буддийских идей. Но это не умаляет роли Се Лин-юня в формировании пейзажного словесного искусства. Бао Чжао (414?—466) часто обращался к фольклорным темам, он наполнил юэфу новым и разнообразным жизненным содержа­нием, усилил субъективное начало. В них явственно звучал про­тест одаренного человека низкого происхождения против за­силья наследственной знати. Важным было обращение к «по­граничной» теме — теме военных походов: при ее решении про­явились жизненные установки автора, который был чужд мистике и трезво воспринимал события, хотел видеть людей му­жественными и сильными.
 
При династии Ци (479—501) вокруг сына императора принца Сяо Цзы-ляна сложилось поэтическое содружество «Восемь друзей из Цзинлина» (Цзинлин ба ю). Среди самых известных его представителей были Сяо Янь (464—549), Шэнь Юэ (441—513) и Се Тяо (464—499). Они осознали возможность реализовать в поэтическом тексте присущее китайскому языку свойство — наличие мелодических тонов, путем регламентированного чередования их сде­лать стих более музыкальным и интонационно богатым, придать ему более строгую и завершенную форму. Самым плодовитым и влиятель­ным был Шэнь Юэ, изложивший в трактате «Сы шэн пу» («Система четырех тонов») систему правил новой поэтики (учение о «восьми бо­лезнях [стиха]» — ба бин). Нормы предназначались для жанра ши, в котором Шэнь Юэ написал немало пейзажных стихотворений, проникнутых даосскими настроениями, стихов на любовную тему и о друзьях. Половину наследия Шэнь Юэ составляют юэфу, как предназначенные для исполнения под музыку, так и рассчитанные лишь на чтение и в определенной мере отра­жающие душевное состояние образованного человека.
 
В ту пору помимо традиционного понимания под литературой всех письменных произведений возник эстетический подход, выделявший сочинения, глубоко продуманные по содержанию и стремящиеся к словесной утонченности. При этом прежде всего ценилась форма, художест­венность. «Вэнь сюань» («Литературный изборник») Сяо Туна (501-531) включал лишь произ­ведения, «составленные исключительно из изящных фраз». Формировавшемуся в обществе ху­дожественному вкусу отвечали новые тенденции в поэтике. Успех Се Тяо определялся отбором пейзажных деталей, новизной мысли, умением найти слова, наиболее отвечающие настроению автора в данный момент. Он был убежден: «Хороший стих отработан, гладок, словно пуля для арбалета». Один из «Восьми друзей из Цзинлина» Сяо Янь — будущий основатель династии Лян (502-557) — оставил более 90 стихов, преимущественно юэфу. Вокруг его сына Сяо Гана (503— 551) объединились поэты, чьи стихи положили начало форме гун ти ши («стихи дворцового стиля»). Они были преимущественно посвящены любовным переживаниям, дворцовым краса­вицам, воссоздавали окружающую их изысканную обстановку. В отличие от традиционных про­изведений подобного содержания эти стихи не преследовали морализаторских целей, лишь передавали восхищение женским обаянием и радость общения с женщиной. По повелению Сяо Гана был составлен сборник «Юй тай синь юн» («Новые напевы Нефритовой башни») из лю­бовных стихов III—VI вв. Центральное место в нем занимали дворцовые стихи, но было и немало юэфу. О сложившихся к тому времени формах в жанре ши свидетельствовали разделы: пятислов­ные стихи, семисловные стихи (включая смешанные строки с преобладанием семисловных) и пятисловные четверостишия. Сохранилось около 90 стихов Хэ Суня (ум. 518), придававшего большое значение стилистике, гар­монии внешнего рисунка с лирическим содержанием. Однако в его стихах порой наблюдались заданность и однообразие словес­ных формул и деталей. В другом ключе — более простым языком, без вычурности и изысков — писал У Юнь (469—520). В его пяти­словных стихах, особенно на «пограничную» тему, таилась сдер­жанная сила и энергия. Со временем все явственнее обнаружи­вались недостатки дворцовых стихов: эпигонство, вычурность слога, бедность тематики. Даже самый известный поэт в этом роде Цзян Цзун (519—594) писал преимущественно о прогулках и пирах аристократов, к которым принадлежал по рождению.
 
В VI в. все большее признание находили семисловные песни гэ-син. Важнейшее значение имели народные песни (юэфу миньгэ) III—VI вв., которые разделяются на две большие группы: песни Юга и песни Севера (Нань-бэй-чао юэфу миньгэ). В песнях Юга различаются песни местности У (У шэн гэ цюй), бытовавшие в районе нижнего течения Янцзы, и западные песни (Си цюй гэ), распространенные в среднем течении Янцзы. В южных юэфу, которых сохранилось около 500, пелось о любви: и робкой — на­рождающейся, и счастливой — взаимной, и горькой — неразде­ленной. Почти во всех говорилось о переживаниях женщины. Вполне вероятно, что возникновение лирических песен той эпохи связано с народной свадебной обрядностью. Многие песни исполнялись на  пирах певичками и создавались для удовольствия чиновников и богатых горожан, были связаны с праздничной стороной жизни общества. Песни отличала искренность и непринужденность в описании переживаний влюбленных, которые зачастую следуют велению сердца и не считаются с «домостроевскими» догмами. Большинство южных юэфу — пятисловные четверостишия. Четверостишия на одну мелодию объединялись в циклы. Отличительной осо­бенностью песен местности У являлся прием омонимической метафоры. Например, одинаково звучат — сы — и «шелковая нить», и «думать о любимом». Таким приемом обогащался лири­ческий подтекст, создавался второй план стиха. Южные песни поэтикой, языком, образным строем, темами и отношением к жизни в IV—VI вв. и в последующие времена оказывали влияние на творчество поэтов. На севере страны на китайскую культурную традицию наслаи­вались мировоззренческие представления и обычаи кочевых народов, что отразилось на харак­тере песен, которых сохранилось около 70. Часть из них принадлежала некитайским народно­стям сяньби, цян и др. Они или сразу создавались на китайском языке, или были переведены с языка кочевых племен. Песни Севера суровы и мужественны, в них отразились военные мо­тивы, воспевались ратные подвиги. В некоторых рассказывалось о нищете земледельцев, их без­защитности в смутные годы, о трудовых повинностях. О любви и супружеских отношениях чаще всего говорилось сдержанно и обыденно. Особое место занимает большая «Му-лань ши» («Песня о Мулань») — история девушки, отправившейся на войну вместо престарелого отца. Лишь через десять лет, после возвращения отряда из похода, воины узнали, что их отважный командир — женщина. Песня внушала уважение к женщине, способной даже в трудном воинском искусстве не уступать мужчинам в умении и отваге. Духовную жизнь Севера в наибольшей степени обогатило творчество Юй Синя (513—581) и Ван Бао (513?—576), которые успешно служили Южным династиям, а затем оказались в плену у иноплеменников, где благодаря знаниям и ли­тературному дару заняли высокие посты. Они остались верны китайским традициям, привнесли в северную поэзию высокую технику стиха, тонкость чувств и изящество слога. Самое крупное произведение Юй Синя — ода «Ай Цзяннань фу» («Оплакиваю Цзяннань») о трагедии человека, которого стихия исторических событий оторвала от отчего края и обрекла на службу завое­вателям. Философско-лирический характер носит цикл «Юн хуай» («Пою о чувствах»). Идеи даосизма и чань-буддизма делали творчество Юй Синя глубже и значительнее. Его пятисловные четверостишия поздних лет особенно ценились современниками.
 
Библ. см.: Классическая поэзия: новые веяния.
 
Ст. опубл.: Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / Гл. ред. М.Л.Титаренко; Ин-т Дальнего Востока. - М.: Вост. лит., 2006 – . Т. 3. Литература. Язык и письменность / ред. М.Л.Титаренко и др. – 2008. – 855 с. С. 46-51.