Кобзев А.И.

§ 4. Антропо-гносео-праксиологическая классификация Ван Янмина

Китайским философам не было свойственно рассматривать виды знания в отрыве от его носителя — человека. Поэтому классификации знаний и умений неизбежно приобретали вид антропологических классификаций. В этом отношении следует традиции и Ван Янмин. В его произведениях присутствует несколько антропологических классификаций, в которых, по-разному соотносясь, фигурируют понятия: «совершенномудрый (человек)» — «шэн (жэнь)», «высокодостойный (человек)» — «сянь (жэнь)», «совершенный человек» — «чжи жэнь», «даровитый человек» — «шан гэнь чжи жэнь», «ли гэнь чжи жэнь», «благородный муж» — «цзюнь цзы», «великий человек» — «да жэнь», «добрый муж» — «лян ши», «добропорядочный человек» — «чжэн жэнь», «обычный человек» — «чан жэнь», «средний человек»  —  «чжун жэнь», «низкий человек» — «сяо жэнь», «глупец» — «юй жэнь», «юй фу»; часто говорится о «людях выше среднего» и «людях ниже среднего».

Основную антропо-гносео-праксиологическую классификацию Ван Янмина можно реконструировать на основе целого ряда отдельных высказываний ([293, цз. 1, с. 19, цз. 2, с. 29, цз. 3, с.  72–73, цз. 8, с. 80; 318, с. 73, 109–110, 242–243]; см. также [374, с. 32–33]). В каждом из них называются только три категории людей как обладателей определенных знаний и способностей, но вместе они укладываются в четырехчленную схему, соответствующую четырем категориям людей и знаний, выделенным в «Лунь юе» (XVI, 9 [184, с. 423]).

Таблица 5

Антропо-гносео-праксиологическая классификация Ван Янмина

Быть может, триадичность каждого отдельного перечисления у Ван Янмина копирует триадичность представленного выше пассажа из «Чжун юна» (§ 20), в котором развита (расширена за счет рассмотрения не только знаний, но и способностей и укорочена за счет исключения категории неспособных к научению) классификация «Лунь юя». Более вероятно, впрочем, что и триадичность высказываний Ван Янмина, и триадичность пассажа из «Чжун юна» суть проявления одной и той же текстологической парадигмы, не лишенной и идеологического смысла — скорее всего, не случайно у Ван Янмина пропускаются третья или четвертая, но не первая или вторая категории (см. табл. 5).

Из таблицы видно, что, хотя Ван Янмин и признает существование низшей категории людей, он в большем согласии с «Чжун юном» и «Мэн-цзы», чем с «Лунь юем», говорит не о неспособности этих людей к научению, а лишь о нежелании, подчеркивая их сущностную общность с совершенномудрыми. Перевод проблемы в морально-практическую сферу действительно усиливает доказательность тезисов Ван Янмина: не всякий способен быть гением, но всякому под силу стать абсолютно порядочным человеком.

Формула «доведения благосмыслия до конца», как уже говорилось, генетически восходит к тезису о «доведении знания до конца» из «Да сюэ», который в господствовавшей чжусианской традиции осмыслялся как призыв к максимальному расширению познаний. Из вышесказанного ясно, что истолкование этого тезиса Ван Янмином, закрепленное в конце концов собственным термином, — принципиально иное. «Доведение знания до конца» в интерпретации Ван Янмина — это не накапливание знаний до предела, до «истощения принципов» (цюн ли), а максимально полное воплощение в жизнь высших нравственных идеалов. С логической точки зрения это необходимый компонент его системы, ибо подлинное знание в ней — воплощенное, реализованное знание.

Таким образом, чжусианская и янминистская школы дихотомировали положение «Чжоу и»: «До истощения [исследуются] принципы (цюн ли), до исчерпания [раскрывается] природа (цзинь син) — для того, чтобы дойти до конца в том, что предопределено» («Шо гуа чжуань», § 1; ср. [87, с. 397; 92, с. 62] ), причем каждая взяла на вооружение одну из его половин: чжусианцы — «истощение принципов», янминисты — «исчерпание природы».

Деятельность по реализации благосмыслия Ван Янмин считал уникальной и универсальной работой, «трудом для всех, начиная от ребенка и кончая совершенномудрым» [293, цз. 3, с. 78; 318, с. 263]. «Даже продавец хвороста годится для этого дела. Влиятельные вельможи, министры, сановники и даже сам сын неба (т.е. император. — А.К.) — все делают то же самое» [293, цз. 3, с. 78–79; 318, с. 264].