Синология.Ру

Тематический раздел


О возможных последствиях реформы ООН для Китая

 
 
В связи с обсуждением мировым сообществом вопроса о реформировании Организации Объединенных Наций по ряду направлений ее деятельности, осуществляемым функциям и предусмотренным полномочиям, а также реорганизацией ее отдельных органов возникает множество вопросов, связанных с тем, каким образом и с помощью каких способов государства пытаются кардинально изменить существующий международный порядок при минимальных потерях для каждого из них. Отмечая, что проблема необходимости реформы всеобщей международной организации, каковой является ООН, затрагивает интересы всех государств мира, даже тех, которые не являются ее членами (заметим, что их осталось не так уж много; в настоящее время членом ООН является 191 государство), тем не менее особое внимание имеет смысл уделить возможным последствиям такого преобразования Организации для одного из ее членов – Китая.
 
Потенциально планируемая многоаспектная реформа ООН может стать мощным катализатором, выявляющим и обостряющим существующие международные споры, конфликтные ситуации и различного рода международно-правовые нюансы, которые могут быть на руку ее отдельным членам в связи с разрушением Ялтинско-Потсдамской подсистемы международных отношений. В этом смысле деятельность по реформированию ООН помимо положительных моментов заключает в себе и явную опасность «дестабилизирующего» потенциала, что, безусловно, осознается многими государствами. В первую очередь это касается постоянных членов Совета Безопасности ООН, обладающих известными привилегиями, одной из которых является «право вето». Однако не только они, но и некоторые другие государства, несмотря на разговоры о необходимости реформы ООН, не спешат занять деятельную позицию по ее осуществлению.
 
В настоящее время положение Китайской Народной Республики в ООН характеризуется следующим образом: во-первых, она – постоянный член Совета Безопасности ООН, единственный среди постоянных членов представитель Азиатского континента, если, конечно, не принимать во внимание евразийский геополитический статус России (что многими ставится под сомнение); во-вторых, КНР, несомненно, является великой державой, которая благодаря своему военно-политическому потенциалу оказывает огромное влияние на систему международных и международно-правовых отношений; в-третьих, Китай – первоначальный член ООН, что закреплено статьей 3 Устава последней. Все это позволяет Китаю занимать некий особый статус в системе международных отношений, хотя формально он никак не оформлен.
 
Однако в случае полномасштабного и радикального изменения ООН нет гарантии, что все перечисленные выше «регалии» будут сохранены (реформа Совета Безопасности ООН, вероятно, повлечет за собой изменение содержания понятий «постоянный член СБ ООН» и «великая держава»; что касается статуса первоначального члена ООН, то следует отметить, что в 1945 г., когда была основана Организация Объединенных Наций, китайскую сторону представляла Китайская Республика, а КНР была образована в 1949 г.). И это понимают в Пекине. Среди прочих наибольшее опасение здесь вызывают вопросы, связанные с увеличением числа государств в Совете Безопасности ООН, как постоянных, так и непостоянных, в результате его реформы, а также в связи с возможностью постановки новыми членами СБ вопроса о представительстве Тайваня в этой организации по мере пересмотра Устава ООН. Как известно, Тайвань сохранил название Китайская Республика и ее полную историческую преемственность, несмотря на драматическую историю утери суверенитета над материковым Китаем.
 
В случае увеличения числа постоянных членов СБ ситуация может выглядеть следующим образом. В настоящее время Совет Безопасности состоит из 15 членов, 5 из которых являются постоянными (Великобритания, КНР, Российская Федерация, США, Франция), а 10 – непостоянными, избираемыми Генеральной Ассамблеей. В течение 58 лет существования ООН при неизменном составе постоянных членов СБ между ними сложились определенные механизмы выработки единых решений и достижения компромиссов. Во время «холодной войны» ввиду наличия биполярной системы международных отношений с достаточно высокой предсказуемостью поведения государств двух блоков (так как в целом мотивы сторон были ясны) вероятность достижения единства во мнениях в рамках «пятерки» по краеугольным вопросам, не затрагивающим основы биполярности, повышалась. За последние годы ситуация несколько изменилась в связи с появлением новых региональных центров силы. Однако и в сложившихся условиях государства – постоянные члены СБ подчеркивают необходимость дальнейшего повышения эффективности и действенности этого органа и ООН в целом. Так, сотрудничество в рамках «пятерки» осуществляется в соответствии с Заявлением глав их государств и правительств от 7 сентября 2000 г. Кроме того, они по-прежнему считают, что такое сотрудничество отвечает интересам СБ ООН и всего международного сообщества. В связи с этим активизируется взаимодействие на уровне министров иностранных дел пяти государств: КНР, Франции, Российской Федерации, США, Великобритании (Ли Чжаосин, Д. де Вильпен, Игорь Иванов, Колин Пауэлл, Джек Стро).
 
Вместе с тем полемика по вопросу реформирования Совета Безопасности продолжается. Имеются три реальных претендента на места постоянных членов: Япония, Германия, Индия (или другая крупная страна из «третьего мира»). Судя по всему, два первых государства имеют больше шансов, нежели Индия. Критерием здесь являются достаточно объективные причины – экономические показатели и степень интегрированности в международное сообщество. Таким образом, в геостратегическом отношении Япония может «составить конкуренцию» Китаю в одном из главных органов ООН – Совете Безопасности. В то же время Индия серьезно намерена требовать для себя статуса полноправного постоянного члена СБ (отметим, что Российская Федерация, в отличие от КНР, считает Индию сильным и достойным кандидатом на это место). Стратегическое соперничество между Китаем и Индией также ни для кого не является секретом. В результате возможных изменений в Совете Безопасности есть вероятность, что соотношение «западных», «восточных» и «евразийского» государств окажется 4:3:1 (4 – США, Франция, Великобритания, Германия; 3 – Китай, Япония, Индия; 1 – Российская Федерация). Такое «справедливое» географическое представительство государств в данном органе может привести к изменению, по сравнению с настоящим, статуса на международной арене как новых, так и нынешних постоянных членов Совета. В этом случае Китай уже не будет единственным азиатским государством, представленным в этом органе в качестве постоянного члена. Это может повлечь за собой множество неожиданных внешнеполитических последствий.
 
Вообще, реформа СБ ООН означает либо расширение его влияния с сохранением или незначительным уменьшением возможностей входящих в него на данный момент государств, либо фиксирование степени их совместного воздействия на международное сообщество на прежнем уровне, но при этом «вес» отдельных государств в нем будет значительно уменьшен, с учетом предоставления мест в нем другим государствам (так называемый феномен «рассредоточения власти»). Однако возникает вопрос: решатся ли на это постоянные члены СБ? В случае расширения будет возможна парадоксальная ситуация, о которой говорил китайский политолог Хэ Фан, когда региональные державы поднимутся до уровня мировых, а мировые опустятся до уровня региональных.
 
Еще одним «болезненным» пунктом в реформе ООН для КНР является пересмотр ее Устава, несмотря на то что в течение всей истории существования Организации она высказывалась за его изменение в том или ином направлении (от поддержки его целей и принципов в 50-е годы и нигилистического отношения в 60-х годах до более сдержанной позиции, явившейся результатом проявления склонности Пекина к тактическому маневрированию на международной арене, в конце XX – начале XXI в.). Здесь следует иметь в виду, что до 1971 г. Китай был представлен в ООН делегацией Тайваня. На данный момент сложилась такая ситуация, когда Тайвань никак не представлен в ООН, хотя и стремится к такому представительству. Однако в каком бы направлении ни велись дискуссии в ООН и в международном сообществе по вопросу, являются ли жители Тайваня самостоятельной нацией или частью общекитайской нации, многие полагают, что население территории Китайской Республики (островов Тайвань, Пэнхуледао, Цзиньмэн, Мацзу), представленное отдельными лицами, может участвовать в работе ООН.
 
В связи с намерением государств пересмотреть Устав ООН подобного рода рассуждения о превращении тайваньцев в самостоятельную нацию (о «нациезации» на Тайване) и одновременных целенаправленных действиях КНР, ее политических институтов и элиты, по консолидации различных этносов в китайскую нацию (о «нациестроительстве» в КНР) заставляют задуматься над отдельными положениями Устава. Так, положения преам­булы Устава ООН об учреждении этой международной организации сформулированы от лица «народов объединенных наций». Известно, что ни одна из имеющихся концепций нации не является общепринятой. К примеру, в Центральной и Восточной Европе преобладает подход, согласно которому понятия «нация», «народ» и «этнос» воспринимаются как равнозначные. Отсюда значение фразы «народы объединенных наций» для всех государств неодинаково. Но вне зависимости от имеющихся трактовок исходных понятий этнополитологии Уставом ООН зафиксировано, что учредителями Организации являются народы (нации).
 
Далее, в ст. 4, главы II «Члены Организации» отмечается, что «прием в Члены Организации открыт для всех других миролюбивых государств, которые примут на себя содержащиеся в настоящем Уставе обязательства и ко­торые, по суждению Организации, могут и желают эти обязательства выпол­нять». Из Устава следует, что создателями Организации являются на­роды (нации), а ее члены, в том числе и первоначальные (ст. 3), – государства.
 
Таким образом, в отношении членов ООН в рамках положений ее Устава нет единого подхода к понятиям «нация» и «государство», и здесь важно проводить различие, которое между ними существует. Вероятно, эта проблема является одной из коллизий международного права. Однако по букве и сути Устава и как самостоятельная нация (и/или государство), и как часть китайской нации, находящейся в составе КНР, Тайвань может быть представлен в ООН.
 
При условии кардинального пересмотра положений Устава, этого многостороннего международного соглашения, понятие «член ООН» может быть предельно расширено, что также связано с одним из вопросов международного права, имеющим отношение к понятию «субъект международного права». Если в Уставе ООН будут обозначены не государства и народы (нации), а, например, первичные субъекты международного права (и государства, и борющиеся за независимость нации и народы), появятся новые юридические возможности для активизации усилий со стороны Тайваня по представительству в ООН. Поэтому такие изменения, связанные в первую очередь со стремительными темпами глобализации как в политической, так и экономической сфере, и наличие «Глобального Устава» (составленного в «глобальных» параметрах) весьма неблагоприятны для КНР.
 
В заключение отметим, что реформа международной организации такого масштаба, как ООН, судя по всему, должна протекать в виде «плановой перестройки» – преобразования системы устройства и функционирования этой организации, осуществляемого в условиях ее одобрения всеми государствами-членами, в том числе Китаем. Учитывая обозначенные выше основные и наиболее важные для Пекина положения реформы ООН, скорее всего, возникающие в ходе ее осуществления проблемные ситуации будут согласовываться китайской стороной в русле традиционных особенностей международной политики Китая: выдержанность, сфокусированность на приоритетах, выгодных КНР, жесткая аргументированность. Здесь же отметим, что стратегическая ориентированность Пекина «от первостепенного к второстепенному» рассчитана на отстаивание национальных интересов, которые также ранжированы по степеням важности. В случае же возникновения непрогнозируемых обстоятельств в процессе реформирования ООН осторожность и предусмотрительность будут определять общее направление реакции на них со стороны пекинских властей.
 
Ст. опубл.: Общество и государство в Китае: XXXIV научная конференция / Ин-т востоковедения; Сост. и отв. ред. Н.П. Свистунова. – М.: Вост. лит.,  2004. – 304 с. С. 289-293.

Автор:
 

Новые публикации на Синологии.Ру

Тоумань уходит на север: критический анализ сообщения «Ши цзи»
Роковой поход Ли Лина в 99 году до н. э.: письменные источники, географические реалии и археологические свидетельства
Азиатские философии (конференция ИФ РАН)
О смысле названия знаменитой поэмы Бо Цзюй-и Чан-хэнь гэ
Дух даосизма и гуманитарная (жэнь-вэнь) этика



Синология: история и культура Китая


Каталог@Mail.ru - каталог ресурсов интернет
© Copyright 2009-2024. Использование материалов по согласованию с администрацией сайта.