Чжу линь ци сянь цзи Жун Ци-ци чжуань

竹林七賢及榮啟期磚, керамическое панно «Семи мудрецов из бамбуковой рощи и [музыкант] Жун Ци-ци» (кон. V в.) - один из шедевров китайского изобразительного искусства эпохи Шести династий (Лю-чао, III-VI вв.).
 
Практика создания рельефных художественных композиций на керамических блоках (ок. 50х100 см), которыми облицовывали стены погребений, утвердилась в Китае в I-II вв. н.э., получив наибольшее распространение в похоронной обрядности юго-запада страны (совр. пров. Сычуань) и некоторых южных районов (южная часть пров. Хэнань). Исполнялись самые разные по тематике произведения такого рода – от сцен на мифологические сюжеты и увеселений знати до композиций жанрового характера, воспроизводивших повседневную жизнь местного населения, например, картины сельскохозяйственных работ, охоты, добычи соли, ремесленного труда. Художественные достоинства и сюжетное разнообразие  предопределили важную роль этих древних керамических рельефов в истории китайского изобразительного искусства, сделав их одним из источников морфологии будущей станковой живописи. Однако в III-VI вв. эта художественная традиция по каким-то причинам почти полностью прервалась. Тем большее значение имеет панно с фигурами «Семи мудрецов» и Жун Ци-ци, обнаруженное (1960 г.) в одном из захоронений в окрестностях г. Нанкин (пров. Цзянсу), где в IV-VI вв. располагалась китайская столица (г. Цзянькан). Само захоронение датируется концом V в. и, видимо, принадлежало представителю образованной столичной элиты.
 
В отличие от древних керамических рельефов, художественные композиции которых обычно ограничивались одним блоком, в данном случае речь по существу идет о двух масштабных панно (по 80х240 см), выполнение которых отмечено некоторыми техническими новациями. Очевидно, композицию вначале вырезали на деревянной панели и затем по частям отпечатали на небольших по размеру в (ок. 20х40 см) необожженных кирпичах, после обжига уложив их в нужном порядке. Расположенные на южной и северных стенах погребальной камеры панно образовывали единое художественное произведение, посвященное знаменитым мудрецам и литераторам III в., членам сообщества «Семь мудрецов [из] бамбуковой рощи» («Чжу линь ци сянь» 竹林七賢). На южном панно изображены Цзи Кан 嵇康 (224-262), Жуань Цзи 阮籍 (210-263), Шань Тао 山濤 (205-283) и Ван Жун 王戎 (234-305), на северном – Сян Сю 向秀 (227-272), Лю Лин  劉伶 (225?- 280?), Жуань Сюань 阮咸 (III в.), а также Жун Ци-ци 榮咸期, легендарный музыкант, о котором упоминается в известном древнем сочинении «Хуайнань-цзы» 淮南子(«[Трактат] Учителя из Хуайнани»). Изображение последнего было включено в сцену, возможно, для создания симметричной композиции, но могло иметь и более глубокий смысл, состоявший в том, чтобы подчеркнуть преемственность взглядов и поведенческих принципов «Семи мудрецов» по отношению к культурным традициям даосизма.
 
Оба панно распадаются на фрагменты, воспроизводящие по одному «портрету». Все персонажи в одинаковых позах сидят под деревьями, но каждое изображение по-своему самобытно, что проявляется в индивидуализации ракурсов, жестов и выражений лиц, а также в особенностях костюмов и вспомогательных деталей. Одни «мудрецы» увлеченно музицируют, другие ведут между собой неторопливую беседу. Кто-то наслаждается чашкой чая (или вина), а кто-то погружен в размышления. Столь же разнообразны изображения деревьев,  в которых стилизация сочетается с точной передачей характерных признаков лиственных и хвойных пород. Все элементы композиции охарактеризованы с прежде незнакомой китайскому искусству пластичностью: линии лепки предельно изящны и утончены, мельчайшие детали изображений тщательно проработаны. Примечательны общность художественного замысла, продуманность в построении произведения, психологизм образов, отражающий настроение творческого уединения, внутренней умиротворенности и рафинированности чувств. Т.о. содержание сцены полностью соответствует принятым литературным трактовкам образов «Семи мудрецов» и даосским духовным идеалам, а ее внешняя декоративность и элегантность хорошо согласуются с литературно-поэтическим стилем того времени. Поэтому в художественном отношении панно выступают полноценным аналогом живописного полотна, при этом в них просматривается принципиально новая для китайского изобразительного искусства концепция портрета, ориентированная на передачу внутреннего мира и эмоционального состояния человека.
 
Художественная ценность панно на тему «Семи мудрецов» становится еще более очевидной при сравнении этого произведения с «галереей» сцен из открытого в 1970-х гг. на юго-западе совр. пров. Хэнань погребения первой половины VI в. Его стены украшали 34 рельефных композиции, выполненные на 60-и с лишним керамических блоках (38х19 см).
 
Отличающиеся, подобно древним рельефам, тематическим разнообразием и воспроизводя сцены танцев, народных гуляний, повседневных занятий, эти произведения подкупают живостью изображений и непосредственностью повествования. Однако им явно не хватает эстетической выразительности и духовной насыщенности – качеств, в полной мере присущих панно из Нанкина.
 
Литература:
Виноградова Н. А. Искусство Китая, Альбом. М., 1988; Кравцова М.Е. История искусства Китая. СПб., 2004; Крюков М. В., Малявин В. В., Софронов М. В. Китайский этнос на пороге средних веков. М., 1979; Вэй Цзинь Нань-бэй-чао дяосу (Скульптура эпох Вэй, Цзинь и Южных и Северных династий) // Чжунго мэйшу цюаньцзи. Дяосу бянь. (Полное собрание произведений китайского искусства. Скульптура). Т.3. Пекин, 1988; Лю-чао ишу (Искусство [эпохи] Шести династий). Пекин. 1981; Чжунго мэйшу да цыдянь (Энциклопедический словарь искусства Китая)/Под ред. Шэнь Жоу-цзяня, Шао Ло-яна. Шанхай, 2002; Arts of China. Vol. 1. Tokyo, 1969; Spiro A. Contemplating the Ancients: Aesthetic and Social Issues in Early Chinese Portraiture. Berkeley-Los Angeles, 1990.
 
Ст. опубл.: Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / гл. ред. М.Л. Титаренко; Ин-т Дальнего Востока. — М.: Вост. лит., 2006–. Т. 6 (дополнительный). Искусство / ред. М.Л. Титаренко и др. — 2010. — 1031 с. С. 831-832.