Изучение новой и современной китайской литературы в России

 
Современ­ная литература Китая (соответствующая новейшему периоду истории) формировалась еще в недрах старой литературной системы, но приобрела свои отличительные признаки лишь в начале XX в. В китайской филологии этот период получил наиме­нование «новая литература» (синь вэньсюэ).
 
«Новая литература» в Китае родилась в ходе начав­шейся в 1917 г. «литературной революции» и утвер­дилась под мощным воздействием демократическо­го общественно-политического «движения 4 мая» (у сы юньдун) 1919 г. Самым заметным ее признаком стало почти повсеместное использование разговор­ного языка байхуа (дотоле применявшегося лишь в популярных романах и народных песнях), а наи­более существенным — распространение пришед­ших с Запада и из Японии идей, новых литератур­ных форм и стилей.
 
«Новой литературе» предшествовал период XIX — начала XX в., который подготовил быстрый, стремительный переход к новой системе литературы и, главное, к новому художественному сознанию. В прозе и поэзии XIX — начала XX в. фактически уже были предприняты попытки создания новых литературных форм, нового литературного языка и даже нового художественного метода. Этот этап литературного развития наиболее полно исследован в работах В.И. Семанова.
 
Развитие новых тенденций В.И. Семанов наиболее обстоятельно исследует в монографии «Эволюция китайского романа. Конец XVIII — начало XX в.» (1970). Во главу угла он ставит просветительские тенденции, начало которых усматривает в классических романах второй поло­вины XVIII в., а расцвет — в прозе от конца XIX до первого десятилетия XX в. Ее виднейшим представителям Ли Бао-цзя и У Во-яо посвящена значительная часть книги. Созданные ими и их единомышленниками «обличительные романы» (цяньцзэ сяошо), среди которых выделяются «Гуаньчан сяньсин цзи» («Наше чиновничество») Ли Бао-цзя, «Эрши нянь муду чжи гуай сяньчжуан» («Странные события за двадцать лет») У Во-яо, «Не хай хуа» («Цветы в море зла») Цзэн Пу, отображают упадок китайской монархии, разложение бюрократического аппарата, конфликт честного человека с общественной средой. В них ощущается, в той или иной степени, воздействие реформаторских идей рубежа XIX—XX вв. — идей Кан Ю-вэя, Лян Ци-чао, Чжан Тай-яня, Янь Фу, исследованием которых занимались наши историки общественной мысли. Одновременно, указывает В.И. Семанов, стало заметно и влияние западной культуры, в том числе литературы. Наряду с переводами философских и политических трудов появляются и пе­реложения романов, пьес, стихов европейских писателей на классический литературный язык. Однако архаизированная форма таких переложений не позволяла читателям полностью оценить характер перемен в западной литературе и ее принципиальное отличие от все еще традиционной китайской. Как отмечает Семанов в предисловии к переводу названного выше романа Цзэн Пу, западная действительность впервые стала предметом изображения в китайской прозе. В поэзии о жизни других стран, о политических событиях в мире заговорил поэт и дипломат Хуан Цзунь-сянь, творчеству которого посвящена кандидатская диссертация Н.А. Петрова. Облик другой представительницы поэзии этого периода, казненной за антимонархическую деятельность, вос­создан Т.С. Заяц в книге «Цю Цзинь. Жизнь и творчество» (1984).
 
Следует подчеркнуть: из работ наших авторов явствует, что отмеченные (не являющиеся, впро­чем, единственными) новаторские черты в литературе конца XIX — начала XX в. проявились лишь в отдельных ее разновидностях («обличительный роман», «проза о современных событиях», политическая поэзия, публицистика), причем главным образом в сфере тематики идейного и социального зву­чания. Художественная же структура, обрисовка персона­жей, язык в основном оставались в рамках литературы традиционной. Это тем более относится к таким популяр­ным жанрам, как авантюрный, любовный, фантастиче­ский романы, лирическая поэзия. Время возникновения подлинно «новой» литературы еще только приближалось.
 
В России, раздираемой гражданской войной и социаль­ными потрясениями, литературные и культурные ас­пекты «движения 4 мая» 1919 г. были замечены и оценены не сразу, тем более что китайские издания доходили редко и с опозданием. В 20-е годы можно отметить лишь несколько корреспонденций из Пекина и рецензий на новые книги. Одна из них принадлежит В.М. Алексееву.
 
В журнале «Восток» (1925, кн. 5) была опубликована его статья «Изучаете ли вы новую поэзию?». «Под таким заголовком, — пишет Алексеев, — появилось объявление о собрании стихотворений новых китайских поэтов, пишущих на полуразговорном языке („белом" — байхуа) и порвавших связь с классическим языком и классической поэзией. <...> В <...> [Сборнике новых стихотворений за 1919 г., который входил в указанное выше собрание стихотворений] объявлена война старым („прокисшим, протухшим“) методам поэтического критицизма, заменяемым теперь [методами] „научными, основанными на современных научных данных“. <...> Сборники снабжены предисловиями выдающихся рефор­мистов: Ху Ши, Лю Янь-лина и др. Таким образом поэзия, рискующая непосредственным обая­нием, пропагандируется и навязывается обществу». До конца 30-х годов практически единст­венным известным у нас поэтом был проживавший в СССР и представлявший Китай в меж­дународном левом литературном движении Эми Сяо (Сяо Сань). Зато в 1929 г. одновременно в Москве и Ленинграде вышли два сборника переводов рассказов и повестей современных авторов с предисловиями и послесловиями; благодаря им наш читатель узнал имена Лу Синя, Юй Да-фу, Чжан Цзы-пина и других, менее известных представителей новой литературы. В 1930—1931 гг. появилось несколько журнальных публикаций Б.А. Васильева и Г. Кара-Мурзы, в том числе статья Г. Кара-Мурзы для 5-го тома «Литературной энциклопедии». Это можно счи­тать началом серьезного изучения новой китайской литературы.
 
В этих материалах основное внимание уделялось идейно-политическим аспектам новой лите­ратуры, ее связи с революционным движением, влиянию иностранной литературы. В сжатой форме характеризовались ведущие творческие объединения и союзы, видные прозаики и поэты, главным образом левой ориентации, интернациональные связи новой литературы, отмечалось влияние русской и советской литературы на ее развитие. Отдельные статьи в энциклопедии по­священы Лу Синю и Мао Дуню, ставшим в 30-е годы наиболее переводимыми у нас китайскими писателями. Здесь следует отметить большое предисловие В. Рудмана к вышедшему в 1937 г. переводу романа Мао Дуня «Цзые» («Перед рассветом»). То была фактически первая попытка не только раскрыть идейные и социальные аспекты произведения, показать его место в револю­ционной литературе Китая, одной из вершин которой он бесспорно являлся, но и проанализи­ровать — пусть не всегда доказательно — его художественную ткань, дать читателю представ­ление об эстетическом уровне революционной литературы.
 
Целую волну откликов в прессе вызвала смерть в октябре 1936 г. основоположника новой китайской литературы Лу Синя. Отклики носили в основном общественно-политический, а не литературоведческий характер. Спустя два года вышла подготовленная под руководством и с участием В.М. Алексеева книга, посвященная памяти великого писателя (1938). Большую ее часть составляют переводы рассказов Лу Синя, а также статей — главным образом идеологи­ческого характера — китайских коммунистов Ван Мина и Эми Сяо. Лишь в статье А. Шпринцина «Лу Синь и вопросы китайского языка и письменности» речь шла о проблемах чисто литературных.
 
И снова мы должны назвать имя В.М. Алексеева, воз­главившего работу по опубликованию большого тома «Китай. История, экономика, культура, героическая борьба за национальную независимость» (1940). Проб­лемам литературы в нем посвящены две статьи: Н. Пет­рова — «Новая и новейшая литература Китая» и Эми Сяо — «Литература и искусство Китая в борьбе за на­циональную независимость». Первая представляет собой довольно беглый (и не свободный от неточностей) обзор развития китайской литературы с XVIII в. до начала вой­ны с Японией, притом с краткими заметками о наиболее известных авторах. Зато вторая довольно живо и кон­кретно рассказывает о патриотическом воодушевлении и творческих достижениях китайской интеллигенции — прозаиков, поэтов, драматургов, музыкантов, кинемато­графистов в первые годы войны с Японией. Этой теме
немало внимания уделяла и наша печать, особенно журнал «Интер­национальная литература» (1933—1943).
 
Великая Отечественная война, а вслед за тем гражданская война в Китае почти на десятилетие приостановили культурные связи между нашими странами. Закончился начальный период ознакомления советской публики с новой литературой Китая. Итоги его нельзя не признать скромными. Наш читатель получил представление о радикальных переменах в литературе, не­разрывно связанных с политическими и социальными переменами, о новых идеологических процессах и новой тематике. Были названы имена ряда ее творцов, даны их краткие характе­ристики, переведены некоторые — не всегда лучшие — произведения. Но все сказанное от­носится лишь к левому флангу этой литературы, как правило непосредственно связанному с литературными организациями, именовавшими себя революционными. Остальные писате­ли, включая сторонников несомненно демократических и патриотических убеждений, не го­воря уже о либералах, прозападниках, модернистах, оставались вне поля зрения. Достаточно сказать, что один из несомненно крупнейших писателей конца 20 — 30-х годов, автор десятка романов и множества других произведений, возглавивший в 1938 г. Всекитайскую ассоциацию работников литературы и искусства по отпору врагу (ВАРЛИ), Лао Шэ впервые был представлен (одним рассказом и биографической справкой) нашим читателям лишь в 1944-м.
 
Л.З. ЭйдлинНовый этап изучения литературы современного Китая начался в самом конце 40-х годов, накануне и сразу после создания КНР. Он отмечен серией статей О. Фишман («Вестник ЛГУ»), Л. Эйдлина (журнал «Знамя», академические научные сообщения), Н. Федоренко (журнал «Боль­шевик») и тогда еще студента В. Петрова (журнал «Звезда»). Тогда же стал нарастать поток переводов, в основном произведений последних лет, созданных в Освобожденных (контроли­руемых коммунистами) районах Китая. Среди них были романы Дин Лин, Чжао Шу-ли, Чжоу Ли-бо и множество произведений малых жанров — рассказов, стихов, очерков; как правило, переводы сопровождались вступительными статьями, рецензиями.
 
В 1953 г. появилась первая книга о современной китайской литературе — «Очерки современной китайской литературы» Н.Т. Федоренко. Первую половину книги составили портреты основоположников и корифеев новой литературы 20-40-х годов: Лу Синя, Мао Дуня и Го Мо-жо. И если имена Лу Синя и Мао Дуня были уже более или менее известны в России, то о Го Мо-жо — поэте, драматурге, ученом, общественном деятеле — столь подробно рассказывалось впервые. Другие виднейшие писатели тех десятилетий были вновь обойдены вниманием. Затем следовала глава «Новый этап», где в довольно общей форме говорилось о развитии политической и соответ­ственно литературной обстановки с начала антияпонской войны до провозглашения КНР, о возникновении литературы Освобожденных районов, о 1-м съезде деятелей литературы и искусства летом 1949 г. и о со­здании новых творческих организаций. В соответствии с китайской официальной линией подчеркивалось основополагающее значение высказываний Мао Цзэ-дуна по вопросам литературы и искусства, которые он делал, «опираясь на эстетические принципы Ленина и Сталина». Автор книги с уверенностью высказал тезис, что китайская литература развивается по пути социали­стического реализма. Следующие главы были построе­ны по тематическому принципу. Вся предшествовавшая современная литература нашла отражение лишь в этю­дах о трех названных выше корифеях. При отборе авто­ров и произведений, равно как и в их оценках, автор книги следовал за китайской официальной критикой, альтернативных концепций к тому времени в Китае уже не было.
 
Спустя три года Федоренко на базе этого труда выпустил новую книгу — «Китайская литература. Очерки по истории...» (1956), более чем в два раза превосходящую первые очерки по объему. Была добавлена большая глава «Литературное наследство», представляющая собой краткий очерк истории китайской литературы на протяжении почти трех тысячелетий. Автор особо подчеркивает свойственные ее виднейшим представителям черты патриотизма, народолюбия, сочувствие угнетенным, а также высокое художественное мастер­ство, разнообразие форм, сюжетов и образов. По мнению автора, «это и есть драгоценное на­следие новой литературы» (более конкретно тема преемственности в книге не развивается). Новой в книге явилась и глава «Литературная революция» — рассказ о первых двух десятилетиях новой литературы. Речь идет о литературных процессах, проходивших главным образом на ее левом фланге. Видное место в разделе занимает творчество Дин Лин — писательницы, чье имя, уже через год ставшее одиозным, быстро исчезнет из наших изданий и даже библиографий. Таково было следствие тех идеологических кампаний, которые все чаще развертывались в КНР, непосредственно затрагивая литературу и отражаясь на писательских судьбах. О первых идео­логических чистках рассказывается в главе «Борьба против буржуазного влияния на литературу и литературоведение». Кроме того, в книге появилась глава «Драматургия», а к числу ху
дож­ников, удостоенных персональных очерков, добавились Лао Шэ, прозаик Чжао Шу-ли и поэт Ай Цин (еще одна будущая жертва репрессий). При всех ограничениях, которые наложило время на книгу Н. Федоренко, она не только оказалась самым представительным обзором ли­тературы Китая того времени, но и по сей день остается едва ли не единственным обобщающим трудом по современной китайской литературе.
 
Ей предшествовала объемлющая тот же круг тем, но несколько иная по характеру изложения книга Л. Эйдлина «Китайская литература наших дней» (1953). В нее включены разделы о классике и о современной литературе (20-30-е годы); в последнем речь идет почти исклю­чительно о Лу Сине. Но в основной части, посвященной «литературе наших дней» (а ее появ­ление датируется автором по выступлению Мао Цзэ-дуна на совещании по вопросам лите­ратуры и искусства в 1942 г.), изложение льется единым потоком, не дробясь на этапы и жанры, без выделения отдельных фигур. Оно подчинено скорее ритму социальных процессов: в стране произошло то-то и то-то, и вот как это отразилось в литературе. Автором подбираются те про­изведения, где эти явления, по его мнению, нашли наиболее адекватное отражение. Он упо­минает как романы общепризнанных писателей, так и рассказы авторов, ни в чем себя в даль­нейшем не проявивших. Книга явно перегружена идео­логией — отражение того обстоятельства, что она писа­лась в начале 50-х годов. Тема партийного руководства и его благотворного влияния на литературное творчест­во непрерывно возникает на всем протяжении книги.
 
В то же время сам автор как бы не замечает недостатков разбираемых им произведений, не видит в молодой литературе КНР никаких «болезней роста». Следует признать, что на протяжении 50-х годов соблюдалась молчаливая установка говорить — в книгах, вступитель­ных статьях к многочисленным переводам, в рецензи­ях — о новой литературе только положительно, разве что указывая на «длинноты», «композиционную рых­лость». Исключения допускались в тех случаях, когда тот или иной автор либо литературное явление под­вергались в КНР критике на официальном уровне, но об этом старались писать поменьше.
 
В.В. ПетровПомимо названных книг и многочисленных статей и брошюр в 50-е годы вышли две работы о новой поэ­зии: небольшой критико-биографический очерк В. Пет­рова «Ай Цин...» (1954) и исследование С. Марковой о поэзии периода антияпонской войны (1958) — так в литературоведении начался период монографических исследований об отдельных писателях, драматургах, поэтах.
 
Первым в центре внимания исследователей оказался Лу Синь. С 1949 по 1960 г. вышло несколько статей и четыре книги о великом писателе: сначала серия популярных статей Л. Позднеевой (1949, 1951, 1952) и ее книга в серии «Жизнь замечательных людей» «Лу Синь» (1957), затем монография В. Сорокина о раннем периоде творчества писателя «Формирование мировоззрения Лу Синя» (1958) и наи­более значительный по объему труд Л. Позднеевой «Лу Синь. Жизнь и творчество (1881—1936)» (1959), наконец, книга В. Петрова «Лу Синь. Очерк жизни и творчества» (1960). Как явствует из заголовков, две последние работы однотипны: они охватывают основные этапы жизненного и творческого пути писателя, рассказывают о его идейной эволюции, участии в литературной и идеологической борьбе, раскрывают образный строй его художественной прозы, тематику его публицистики, связи с мировой, особенно с русской и советской, литературой. В основном сходны и подходы, и оценки, совпадающие с установившимися к тому времени в Китае. Конечно, были и различия — в акцентах, в осмыслении разных сторон многогранной твор­ческой деятельности Лу Синя, его отдельных произведений. Позднеева наибольшее внимание уделила публицистике писателя, порой в духе времени (книга писалась в первой половине 50-х годов) неправомерно выпячивая некоторые аспекты. В книге В. Петрова привлекают взве­шенность и точность характеристик, тщательная документированность положений, особенно при изложении позиции Лу Синя в литературных дискуссиях тех лет и в рассказе о его работе как пропагандиста русской и советской литературы в Китае. Выделяется также подробный и убеди­тельный анализ такого сложного произведения, как «Е цао» («Дикие травы»).
 
В книге В. Сорокина были впервые подробно проанализированы ранние научно-публицисти­ческие и историко-литературные работы Лу Синя и его первые художественные опыты, включая малоизвестный рассказ «Хуайцзю» («Былое»). Можно также отметить удачную характеристику гениальной повести «А-Кью чжэн чжуань» («Подлинная история А-кью») как «исполненного патриотической боли изображения исторически обусловленных недостатков национального характера китайцев».
 
Несколько позже (1967) появилась работа В.И. Семанова «Лу Синь и его предшественники», в которой творчество Лу Синя сопоставляется с так называемой «обличительной прозой» начала столетия. Это тщательное, порой изобретательное сопоставление на разных уровнях — идейно­тематическом, образном, языковом — позволило ярче показать как новаторство писателя, так и нити, связы­вающие его с традицией. Впервые был поставлен вопрос о влиянии на раннего Лу Синя западноевропейской эстетики. Книга вызвала интерес исследователей и была переведена в США и Китае. Заслуживает упоминания также содержательная статья В.В. Петрова «Лу Синь и китайская поэзия» (1958) — поэзия, оставленная други­ми авторами без должного внимания.
 
Нельзя, наконец, не сказать о статье Л.З. Эйдлина «О сюжетной прозе Лу Синя» — вступлении к лусиневскому тому в «Библиотеке всемирной литературы» (1971). Это лучшее, что написано у нас о Лу Сине — художнике и человеке, написано — при всей неизбеж­ной сжатости — красочно, тонко, ассоциативно и убеди­тельно.
 
Литературной деятельности соратника Лу Синя, видно­го деятеля компартии Цюй Цю-бо посвящена моногра­фия 1964 г. М.Е. Шнейдера «Творческий путь Цюй Цю-бо (1899—1935)». Цюй Цю-бо показан как ведущий теоретик левого литературного движения начала 30-х годов, пропагандист марксистской эстетики и советской литературы, полемизировавший с противниками принципов классовости и партийности  литературы. Автор подчеркивает, что в провозглашавшемся Цюй Цю-бо методе «пролетарского реализма» он ставил акцент на реализме, изображении правды жизни, но в то же время недооценивал значение китайской классической культуры. Рассказано в книге и о литературно-критическом и публицистическом творчестве Цюй Цю-бо.
 
Одной из центральных фигур литературной жизни Китая на протяжении многих десятилетий был Мао Дунь, творческое наследие которого исследовано в книге В. Сорокина «Творческий путь Мао Дуня» (1962). Эта книга впервые открыла русскому читателю большой объем и разносторонний характер литературной деятельности Мао Дуня, хотя облик художника представлен в ней недостаточно полно, порой упрощенно из-за отсутствия в Москве многих материалов и слабой в то время изученности творчества писателя в самом Китае. Стержнем книги является тема «Мао Дунь как пропагандист реалистического искусства, создатель тео­рии „значимого“ искусства, пытавшийся претворить свои идеи на практике». В книге охарак­теризованы — главным образом с идейно-тематической стороны — основные произведения писателя 20—40-х годов (позднее он отказался от художественного творчества). Большое коли­чество работ о Мао Дуне вышло в связи со 100-летием писателя в 1996 г.
 
В 1967 г. была издана монография А. Антиповского «Раннее творчество Лао Шэ» — крупнейше­го писателя, не принадлежавшего к левому лагерю. В ней освещается первое (из четырех) деся­тилетие его творчества — до начала антияпонской войны. Тогда писатель создал ряд наиболее весомых из своих романов, и Антиповский рассказывает о каждом из них, сочетая изложение содержания с комментариями, в которых прослеживается стремление показать устойчивость, несмотря на жанровое и тематическое разнообразие, как гуманистических, так и обличительных тенденций в его произведениях. Читатель впервые узнал о считавшемся ранее идейно неприем­лемым сатирическом романе «Мао чэн цзи» («Записки о Кошачьем городе»), который вскоре в переводе В. Семанова стал самым читаемым у нас китайским произведением: читатели увидели в нем провозвестие трагедии «культурной революции» (вэньхуа гэмин), жертвой которой стал его создатель. Лао Шэ в книге Антиповского подан как «отдельно взятый писатель» — писатель в отрыве от литературных и идеологических процессов тех лет. Задача же раскрыть для иностранцев своеобразие художественного мастерства писателя весьма сложна, ибо оно заключалось в первую очередь в мастерском владении живой пекинской речью.
 
Значительно позже (1983) вышло исследование О.П. Боло­тиной «Лао Шэ. Творчество военных лет. 1937-1949», где он представлен не только как писатель, но и как гражда­нин: он являлся руководителем ВАРЛИ, и об этом впервые подробно говорится в этой книге. Впервые же в числе других прозаических произведений (драматургия и поэзия тех лет О.П. Болотиной не затрагиваются) анализируется самое значительное, и не только по объему, произведение Лао Шэ — трилогия «Сы ши тун тан» («Четыре поколения одной семьи»). Вызывает сожаление, что оно остается неизвестным русскому читателю хотя бы в авторской сокращенной версии.
 
Мало представлена в нашем литературоведении еще одна из центральных фигур литературы 30—40-х годов — Ба Цзинь, хотя переводов его книг у нас вышло достаточно. Но кроме вступительных статей к переводам (главным образом В. Петрова) ему посвящена лишь одна не­большая книга Л.А. Никольской «Ба Цзинь. Очерк творчества» (1976), дающая лишь конспективное пред­ставление об этом плодовитом и многостороннем пи­сателе.
 
Содержательную работу о начальном периоде новой литературы (о той ее ветви, которая связана с обществом «Творчество» — Чуанцзао) опубликовала В. Аджимамудова (1971). Монография «Юй Дафу и лите­ратурное общество „Творчество“» состоит из двух равных по объему, но разных по способу изложения частей. Первая — тщательное историко­литературное исследование деятельности «Творчества» — общества, ко­торое было принято относить (как показывает автор, с большой долей условности) к роман­тическому течению. Вторая часть — моноэтюд о Юй Да-фу, новеллисте, эссеисте, поэте, до середины 30-х годов занимавшем видное место на литературной арене. Автор определяет харак­терную особенность творчества писателя как пристрастие к «исповедальному жанру», к «сенти­ментально-лирической прозе с ее спонтанностью и недоговоренностью». Суждения Аджима- мудовой и убедительны, и оригинальны, до нее столь подробно и основательно об этих сюжетах никто не писал. Следует отметить и то, что ко времени выхода книги исчезла необходимость учитывать мнение китайского литературоведения: в КНР полыхала «культурная революция». Реакция наших ученых не заставила себя ждать — сначала в журнальных и затем в книжных публикациях. «Культурная революция» развернулась в 1966 г., а уже через два года вышла монография, подготовленная группой литературоведов под коллективным псевдонимом И.М. Надеев (1969). В ней подвергнуты критике взгляды и установки Мао Цзэ-дуна в сфере литературы и искусства, охарактеризованные как немарксистские (позже — «антимарк­систские»), а также репрессивные кампании против деятелей культуры. Показано, что не существовало никакой «черной линии» в литературе, что писатели КНР неизменно стремились служить народу, произнесены добрые слова о подвергшихся гонениям. Осуждению подверглось нигилистическое отношение организаторов «культрева» к отечественной и мировой культуре. Более подробно и основательно этот круг вопросов разработан в книге С. Марковой о положении творческой интеллигенции в Китае — «Маоизм и интеллигенция» (1974) и в кол­лективной монографии 1978 г. «Судьбы культуры КНР (1949-1974)». О жалком положении литературы в тот период, о вульгаризаторских концепциях и порочной практике ее тогдашних руководителей говорилось и в многочисленных статьях, и в книге А. Желоховцева «Литера­турная теория и политическая борьба в КНР» (1979), по жанру фактически явившейся сбор­ником статей.
 
Л.Е. ЧеркасскийНо и позитивное изучение новой литературы отнюдь не прекращалось: продолжали выходить книги, статьи, переводы, проводились научные конференции. За предыдущее десятилетие были изданы две небольшие по объему работы о двух поэтах: «Поэтическое творчество Го Мо-жо» С. Марковой (1962) и «Вэнь Идо. Жизнь и творчество» В. Сухорукова (1968). Особо следует сказать о фундаментальном труде Л. Чер­касского «Новая китайская поэзия (20-30-е годы)» (1972). Черкасский воссоздает широкую и в то же время детализированную картину развития китайской новой поэзии в первые два десятилетия — от ее рождения до войны с Японией. Представлены все главные направ­ления и школы, в ней существовавшие: реалисты (Сюй Юй-но, Ван Цзин-чжи и др.), романтики (Чжу Цзы-цин, Ван Дун-цин), символисты (Ли Цзинь-фа), группа «Новолуние» (Синьюэ-пай) (Сюй Чжи-мо, Чжу Сян), «поэзия национальной обороны» (Пу Фэн). И каждому поэту дана более или менее развернутая, по мере воз­можности объективная характеристика, показано его «лица необщее выраженье». Необходимо сказать, что многие из них в те времена в КНР либо не упоминались вообще, либо упоминались в негативном смысле. Автор проанализировал основные жанры — от миниатюр до В.В. Петров эпических поэм, основные формы — верлибр и европеи­зированный регулярный стих. Показано влияние западноевропейской литературы, а не только русской, о чем он писал раньше в книге «Мая­ковский в Китае» (1976).
 
Продолжением этого труда явилась монография Черкасского о поэзии периода антияпонской и гражданской войн «Китайская поэзия военных лет. 1937-1949» (1980). Суровое время наложило отпечаток на стихи. На первый план вышла патриотическая поэзия разных оттенков — от героики до жертвенности, публицистическое начало часто заменяло лирическое, исчезли поэтические школы прежних лет. Это, естественно, сказалось на характере исследования, в котором гражданственный пафос подчас оттесняет эстетический анализ, хотя форме стихов уделено достаточное внимание. Кажется также, что недооценена трагическая сторона военной поэзии, и, в частности, потому, что отсутствует одно из самых сильных произведений тех лет — поэма Хуан Нин-ина «Разгром» (она лишь названа в библиографии). А в 1993 г. появилась книга Л. Черкасского «Ай Цин — подданный Солнца» — о замечательном поэте, который, по словам автора, пронес сквозь долгую, полную испытаний жизнь веру в добро и нравственную чистоту.
 
Продолжилось изучение драматургии. Вышли книга Л. Никольской о крупнейшем драматурге века Цао Юе («Цао Юй. Очерк творчества», 1984) и более широкая по охвату материала моно­графия В. Аджимамудовой о другом знаменитом и многоликом драматурге — Тянь Хане («Тянь Хань. Портрет на фоне эпохи», 1993). В последней впервые подробно проанализирована эво­люция творчества Тянь Ханя (от 20-х до 60-х годов), которая показана в тесной связи с общест­венно-политической и особенно театральной жизнью страны. Представленное в работе обилие материалов по истории театра «разговорной драмы», одним из лидеров которого был Тянь Хань, позволяет охарактеризовать исследование как комплексное, литературно-театроведческое.
 
В 80-е и начале 90-х годов были переизданы (с добавлением ранее не переводившихся) про­изведения виднейших писателей дореволюционного периода, причем в сопутствующих статьях содержались более полные и объективные их характеристики. Так, впервые было представлено творчество литератора и теоретика искусства Цянь Чжун-шу, вызвавшее читательский интерес. В то же время остается неизученным ряд существенных явлений в литературе тех лет: «новая пекинская проза» (синь цзин-пай сяошо) во главе с Шэнь Цун-вэнем, региональная литература, модернистские тенденции.
 
Сказанное выше относится к изучению литературы, предшествующей пресловутой «культурной революции». Меж тем в конце 70-х годов возникла и быстро набрала силу «литература нового периода» (синь шици вэньсюэ/синь шици сяошо). Наши ли­тературоведы (ряды которых, увы, поредели и почти не пополнялись) проявили к ней должный интерес: появи­лись сборники переводов — «Современная китайская проза» (1988) и др., в предисловиях и критических обзо­рах были отмечены бурный рост в Китае количества издаваемых книг и литературных журналов, небывалое расширение тематики, острокритический взгляд на со­бытия недавнего прошлого, разнообразие жанров, сти­лей и форм. В литературоведческих публикациях тех лет появилось множество новых имен и произошло возвра­щение старых, задвинутых в прежние времена в тень. Не осталась незамеченной смена направлений и тематики, появились новые определения типа «литература шра­мов», «литература поиска корней», «первые авангар­дистские опыты», «неореализм». Нельзя было не видеть ни полемики между, условно говоря, консерваторами и новаторами в литературных рядах, ни изменений в по­зиции идеологического руководства — от провозгла­шения «свободы творчества» до борьбы против «бур­жуазного либерализма». Констатировалось расширение международных контактов и горизонтов, усиливающееся воздействие западных литературных и литературоведческих школ.
 
Указанная проблематика прежде всего обсуждалась во вступительных статьях к появлявшимся после 1983 г. переводам произведений таких ведущих представителей «литературы нового периода», как Ван Мэн, Гу Хуа, Лю Синь-у, Фэн Цзи-цай, Чжан Синь-синь, Чжан Цзе, а также в журнальных статьях, принадлежащих перу Л. Эйдлина, Б. Рифтина, В. Семанова, В. Сороки­на, А. Желоховцева, Е. Фадеевой и др. Информация о текущей жизни литературы и попытки обобщений содержатся в выпускаемых Институтом Дальнего Востока РАН Информационных бюллетенях и «Ежегодниках КНР». Но ясно, что это лишь начало серьезного изучения се­годняшней китайской литературы.
 
Ст. опубл.: Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / Гл. ред. М.Л.Титаренко; Ин-т Дальнего Востока. - М.: Вост. лит., 2006 – . Т. 3. Литература. Язык и письменность / ред. М.Л.Титаренко и др. – 2008. – 855 с. С. 193-202.